Когда творческие импульсы глушатся равнодушными взрослыми, ребенок
замыкается в себе, теряет ощущение полета. Отсюда аутизм, страхи,
агрессия и другие наболевшие особенности детского развития. Если удается
вовлечь человека в творческий процесс, многие психологические барьеры
исчезают — и у детей, и у родителей. Оказывается, творчество и свобода —
незаменимые компоненты здоровой личности.
Баухауз — освобождение через ритм и линию
Деятельность Макаровой-педагога тесно связана с системой школы Баухауза (1919—1933), ее педагогами И. Иттеном, В. Кандинским, П. Клее и другими. Изучением жизни и творчества одной из выпускниц Баухауза, художницы Фридл Дикер-Брандейс, Елена Макарова занималась многие годы.
«Занятия искусством не призваны сделать всех художниками, — писала Фридл Дикер. — Их задача — освободить такие источники энергии, как творчество и самостоятельность, пробудить фантазию, усилить способности к наблюдению и оценке действительности».
Что же касается заданий, которые даются на занятиях и семинарах, то и тут у Макаровой все начинается с Фридл, точнее, с баухаузовского «Вводного курса», который И. Иттен впервые провел в 1919 году. Фридл вела этот курс для новичков в 1920-м, будучи студенткой. Позднее она занималась по этой же методике с детьми и взрослыми в Вене и Праге, а затем — в концлагере Терезин с конца 1942-го и до октября 1944-го, когда она была убита в Освенциме. Остались ее искусство, письма и 5 тыс. рисунков ее терезинских учеников. Кроме этого, сохранился конспект лекции «О детском рисунке», подготовленной ею для учительского семинара в Терезинском концлагере летом 1943 года.
В этой методике важную роль играют так называемые освобождающие упражнения школы Баухауза. Они напоминают рисунки маленьких детей, примерно 2—3 лет. Это сходство не случайно: элементарные формы и траектории линии в пространстве — основа изобразительного творчества. Об этом писали трактаты Кандинский, Иттен и Клее.
С этого все и начинается. Ритм, музыка, движения, образующие формы в пространстве. Ведь и при подготовке музыкантов играются «бессмысленные» упражнения для рук и пальцев (или губ, если это духовой инструмент) — когда их движение наиболее естественно и свободно и еще не стеснено замыслом композитора.
На этой стадии музыка и линия едины, ведь они связаны между собой общим ритмом. В этой стихии живет ребенок. Взрослые, которых оттуда вытащили за шкирку, на семинаре Макаровой возвращаются на круги своя, чтобы потом свободно развиваться творчески. Они видят воочию, как легко обретает линия объем и пластичность, как легко отлепляются от плоскости листа спирали и окружности (а потом луны, деревья и целые картины), как просто и
интересно создать объем и перевести рисунок в скульптуру. И еще одна немаловажная деталь: взрослые начинают любить искусство и показывать детям стоящие картины, а не всякую ерунду, теперь они ходят в музеи с детьми и постигают с ними вместе то, что до недавнего времени казалось непостижимым.
Елена Макарова своим студентам:
«А я сегодня думала: наверное, радуется душа Фридл. Вот ведь чудо — после стольких лет забвения, после такой кошмарной ее гибели мы сидим в разных странах и учимся дышать вместе с линией, для меня это настолько значительное событие, вы даже себе не представляете».
А как это бывает…
Начать с того, что большинство родителей, а тем более бабушек и дедушек, были воспитаны вне искусства и в отрицании смысла искусства для воспитания, в особенности маленьких детей. А если уж брались за эту задачу, то получалась одна тоска — что в детском саду, что в школе.
Не в силах понять и почувствовать, что такое детское творчество и творящий ребенок, — это слишком сложно и непонятно для зашоренного взрослого, — работники образования придумывали «развивающие техники», направленные на то, чтобы «развивать пространственное воображение», «осваивать предметную среду» и т.п.
В детском саду до сих пор заставляют раскрашивать грибочки и кошечек или вырезать их из цветной бумаги и приклеивать на лист. Детский рисунок считается бессмысленным, если взрослый его не понимает. Признаются только те рисунки, на которых «что-то» изображено, причем что-то «нормальное»: домик, деревья, мальчик, собачка. Лепка вообще считается лишь подсобным средством по развитию мелкой моторики.
Беда в том, что взрослые никак не могут уразуметь, что ребенок (как и взрослый, если он открыт) может свободно погрузиться в стихию искусства и овладеть его языком. Искусство для него (как и для взрослого художника) не инструмент, а средство выражения себя и своего отношения к миру. Соотнесение изображения с изображаемым его, по сути дела, не интересует.
Но, почувствовав взрослый «заказ», ребенок может выдавать домики и собачек, так что взрослый может их узнать и умилиться. Без самостоятельного постижения языка искусства дети ломаются, и чаще всего это начало конца их романа с искусством. Но некоторые — их становится больше! — став родителями, понимают, что их сломали и что нужно вернуться к творческой деятельности, дабы не повторить ошибку своих родителей и педагогов.
Первоначально занятия Елены были предназначены для детей, но уже в ходе первого семинара ее ожидал сюрприз. Мамы из средства донесения до детей «послания свободы» превратились в цель! Дети, конечно, загораются от мам — в большей или меньшей степени, — но зато сами мамы горят на всю катушку.
Искусствотерапия: не дирижируйте!
Елена Макарова работает в области искусствотерапии и преподавания искусства вот уже 30 лет, причем размеры ее аудитории все время растут. Начав свою деятельность с Центра эстетического воспитания в городе Химки, она несколько лет путешествовала по московским клубам и подвалам, а затем семь лет работала с детьми в Израильском музее в Иерусалиме. Сегодня тысячи родителей, в подавляющем большинстве мамы, познакомились с ее книгами «Как вылепить отфыркивание», «Цаца заморская» и другими.
Если считать, что педагогика — наполовину наука и наполовину искусство, то Макарова, несомненно, педагог от искусства. Природная интуиция и фантазия, знания и опыт в искусстве плюс нравственный императив помочь ребенку, плюс то, что есть в педагоге от менеджера, — умение зажигать и вести — все это привело ее в стан «педагогов-врачевателей», к которым относились Фридл Дикер-Брандейс, Франц Чижек, Пауль Клее, Иоханнес Иттен, Эдит Крамер и другие.
На своем учительском пути Елена встретила как недругов — советскую бюрократическую систему и вообще представителей «семейства наукообразных», так и друзей-наставников. Среди последних такие личности, как известный генетик Владимир Павлович Эфроимсон, ее главный критик и наставник, которому 21 ноября этого года исполнилось бы 100 лет, и ученица Фридл Эдит Крамер, художница и всемирно известный искусствотерапевт. Она эмигрировала из Европы в Америку в 1938 году и, собственно, там провела идеи Фридл в жизнь.
Несколько слов об искусствотерапии. Давно известно, что восприятие и занятие искусством может быть поддержкой и помощью в решении душевных и психологических проблем. Однако современная клиническая искусствотерапия родилась только в 1940—1950-х годах. Она позволяет проводить диагностику по рисункам или скульптурам детей, которые не в состоянии описать свои проблемы вербально, а также лечение/реабилитацию больных, прежде всего психических, с помощью специальных техник, включающих элементы психоанализа и психотерапии.
Как искусствотерапевт без специального диплома Лена Макарова работает с детьми вне клиники — с детьми-аутистами, педагогически запущенными, гиперактивными и прочими, жизнь которых отягощена различными травмами. Об этом она пишет в книге «Искусствотерапия, или Как преодолеть страх».
Но вернемся к Макаровой — последовательнице Фридл Дикер. Уже в первой книге Елены о воспитании искусством («Освободите слона», 1985) наметились главные установки, сходные с Фридл: 1) освобождать; 2) не мешать; 3) не диктовать и «не дирижировать вспышками детского озарения»; 4) не требовать «готового результата»; 5) идти от материала, в котором «всё есть» (например, слон сидит в куске пластилина и надо его оттуда вытащить); 6) заниматься с каждым ребенком отдельно, хотя и в группе, и 7) опираться на ритм и музыку.
Характерно, что ни Фридл, ни Елена (в отличие от советских и не советских дидактов) не берутся руководить ребенком. В этом заключена мудрость и принципиальное отличие «освобождающей» педагогики (а может ли быть иная?). Если кто-то воображает, что он управляет чьим-то творческим процессом, то он глубоко заблуждается: либо он управляет лишь своим воображением, либо то, чем он управляет, не является творческим процессом. Душа художника автономна, а вмешательство может только испортить дело, особенно если это касается ребенка, эго которого еще не сформировалось, а соблазн получить похвалу от взрослого велик.
http://www.mydetstvo.com/
Баухауз — освобождение через ритм и линию
Деятельность Макаровой-педагога тесно связана с системой школы Баухауза (1919—1933), ее педагогами И. Иттеном, В. Кандинским, П. Клее и другими. Изучением жизни и творчества одной из выпускниц Баухауза, художницы Фридл Дикер-Брандейс, Елена Макарова занималась многие годы.
«Занятия искусством не призваны сделать всех художниками, — писала Фридл Дикер. — Их задача — освободить такие источники энергии, как творчество и самостоятельность, пробудить фантазию, усилить способности к наблюдению и оценке действительности».
Что же касается заданий, которые даются на занятиях и семинарах, то и тут у Макаровой все начинается с Фридл, точнее, с баухаузовского «Вводного курса», который И. Иттен впервые провел в 1919 году. Фридл вела этот курс для новичков в 1920-м, будучи студенткой. Позднее она занималась по этой же методике с детьми и взрослыми в Вене и Праге, а затем — в концлагере Терезин с конца 1942-го и до октября 1944-го, когда она была убита в Освенциме. Остались ее искусство, письма и 5 тыс. рисунков ее терезинских учеников. Кроме этого, сохранился конспект лекции «О детском рисунке», подготовленной ею для учительского семинара в Терезинском концлагере летом 1943 года.
В этой методике важную роль играют так называемые освобождающие упражнения школы Баухауза. Они напоминают рисунки маленьких детей, примерно 2—3 лет. Это сходство не случайно: элементарные формы и траектории линии в пространстве — основа изобразительного творчества. Об этом писали трактаты Кандинский, Иттен и Клее.
С этого все и начинается. Ритм, музыка, движения, образующие формы в пространстве. Ведь и при подготовке музыкантов играются «бессмысленные» упражнения для рук и пальцев (или губ, если это духовой инструмент) — когда их движение наиболее естественно и свободно и еще не стеснено замыслом композитора.
На этой стадии музыка и линия едины, ведь они связаны между собой общим ритмом. В этой стихии живет ребенок. Взрослые, которых оттуда вытащили за шкирку, на семинаре Макаровой возвращаются на круги своя, чтобы потом свободно развиваться творчески. Они видят воочию, как легко обретает линия объем и пластичность, как легко отлепляются от плоскости листа спирали и окружности (а потом луны, деревья и целые картины), как просто и
интересно создать объем и перевести рисунок в скульптуру. И еще одна немаловажная деталь: взрослые начинают любить искусство и показывать детям стоящие картины, а не всякую ерунду, теперь они ходят в музеи с детьми и постигают с ними вместе то, что до недавнего времени казалось непостижимым.
Елена Макарова своим студентам:
«А я сегодня думала: наверное, радуется душа Фридл. Вот ведь чудо — после стольких лет забвения, после такой кошмарной ее гибели мы сидим в разных странах и учимся дышать вместе с линией, для меня это настолько значительное событие, вы даже себе не представляете».
А как это бывает…
Начать с того, что большинство родителей, а тем более бабушек и дедушек, были воспитаны вне искусства и в отрицании смысла искусства для воспитания, в особенности маленьких детей. А если уж брались за эту задачу, то получалась одна тоска — что в детском саду, что в школе.
Не в силах понять и почувствовать, что такое детское творчество и творящий ребенок, — это слишком сложно и непонятно для зашоренного взрослого, — работники образования придумывали «развивающие техники», направленные на то, чтобы «развивать пространственное воображение», «осваивать предметную среду» и т.п.
В детском саду до сих пор заставляют раскрашивать грибочки и кошечек или вырезать их из цветной бумаги и приклеивать на лист. Детский рисунок считается бессмысленным, если взрослый его не понимает. Признаются только те рисунки, на которых «что-то» изображено, причем что-то «нормальное»: домик, деревья, мальчик, собачка. Лепка вообще считается лишь подсобным средством по развитию мелкой моторики.
Беда в том, что взрослые никак не могут уразуметь, что ребенок (как и взрослый, если он открыт) может свободно погрузиться в стихию искусства и овладеть его языком. Искусство для него (как и для взрослого художника) не инструмент, а средство выражения себя и своего отношения к миру. Соотнесение изображения с изображаемым его, по сути дела, не интересует.
Но, почувствовав взрослый «заказ», ребенок может выдавать домики и собачек, так что взрослый может их узнать и умилиться. Без самостоятельного постижения языка искусства дети ломаются, и чаще всего это начало конца их романа с искусством. Но некоторые — их становится больше! — став родителями, понимают, что их сломали и что нужно вернуться к творческой деятельности, дабы не повторить ошибку своих родителей и педагогов.
Первоначально занятия Елены были предназначены для детей, но уже в ходе первого семинара ее ожидал сюрприз. Мамы из средства донесения до детей «послания свободы» превратились в цель! Дети, конечно, загораются от мам — в большей или меньшей степени, — но зато сами мамы горят на всю катушку.
Искусствотерапия: не дирижируйте!
Елена Макарова работает в области искусствотерапии и преподавания искусства вот уже 30 лет, причем размеры ее аудитории все время растут. Начав свою деятельность с Центра эстетического воспитания в городе Химки, она несколько лет путешествовала по московским клубам и подвалам, а затем семь лет работала с детьми в Израильском музее в Иерусалиме. Сегодня тысячи родителей, в подавляющем большинстве мамы, познакомились с ее книгами «Как вылепить отфыркивание», «Цаца заморская» и другими.
Если считать, что педагогика — наполовину наука и наполовину искусство, то Макарова, несомненно, педагог от искусства. Природная интуиция и фантазия, знания и опыт в искусстве плюс нравственный императив помочь ребенку, плюс то, что есть в педагоге от менеджера, — умение зажигать и вести — все это привело ее в стан «педагогов-врачевателей», к которым относились Фридл Дикер-Брандейс, Франц Чижек, Пауль Клее, Иоханнес Иттен, Эдит Крамер и другие.
На своем учительском пути Елена встретила как недругов — советскую бюрократическую систему и вообще представителей «семейства наукообразных», так и друзей-наставников. Среди последних такие личности, как известный генетик Владимир Павлович Эфроимсон, ее главный критик и наставник, которому 21 ноября этого года исполнилось бы 100 лет, и ученица Фридл Эдит Крамер, художница и всемирно известный искусствотерапевт. Она эмигрировала из Европы в Америку в 1938 году и, собственно, там провела идеи Фридл в жизнь.
Несколько слов об искусствотерапии. Давно известно, что восприятие и занятие искусством может быть поддержкой и помощью в решении душевных и психологических проблем. Однако современная клиническая искусствотерапия родилась только в 1940—1950-х годах. Она позволяет проводить диагностику по рисункам или скульптурам детей, которые не в состоянии описать свои проблемы вербально, а также лечение/реабилитацию больных, прежде всего психических, с помощью специальных техник, включающих элементы психоанализа и психотерапии.
Как искусствотерапевт без специального диплома Лена Макарова работает с детьми вне клиники — с детьми-аутистами, педагогически запущенными, гиперактивными и прочими, жизнь которых отягощена различными травмами. Об этом она пишет в книге «Искусствотерапия, или Как преодолеть страх».
Но вернемся к Макаровой — последовательнице Фридл Дикер. Уже в первой книге Елены о воспитании искусством («Освободите слона», 1985) наметились главные установки, сходные с Фридл: 1) освобождать; 2) не мешать; 3) не диктовать и «не дирижировать вспышками детского озарения»; 4) не требовать «готового результата»; 5) идти от материала, в котором «всё есть» (например, слон сидит в куске пластилина и надо его оттуда вытащить); 6) заниматься с каждым ребенком отдельно, хотя и в группе, и 7) опираться на ритм и музыку.
Характерно, что ни Фридл, ни Елена (в отличие от советских и не советских дидактов) не берутся руководить ребенком. В этом заключена мудрость и принципиальное отличие «освобождающей» педагогики (а может ли быть иная?). Если кто-то воображает, что он управляет чьим-то творческим процессом, то он глубоко заблуждается: либо он управляет лишь своим воображением, либо то, чем он управляет, не является творческим процессом. Душа художника автономна, а вмешательство может только испортить дело, особенно если это касается ребенка, эго которого еще не сформировалось, а соблазн получить похвалу от взрослого велик.
http://www.mydetstvo.com/
Комментариев нет:
Отправить комментарий